Из книги “Антропология казахов”, 2011.
Раздел 3. “Племена”
Популяционные различия, Сплетения племён, Шежире, Мужчины и женщины.

Кто-то, прочитав, предыдущий раздел может сказать – «Это все меня не касается, потому что мой род, мое племя имеют не местное, не внутриказахстанское происхождение. Мои предки пришли из Монголии восемь сотен лет назад, и мои предки, как собственно и я сам – монголоиды в чистейшем виде. А так как я ничем не отличаюсь от других казахов, то и все казахи есть суть монголы». Казалось бы, все очень логично и, действительно, какие-то из предков любого из казахов когда-то пришли с территории нынешней Монголии. Но, во-первых, с точно такой же уверенностью можно сказать, что какие-то из предков любого из казахов имеют автохтонное происхождение, ведь племена и рода не есть шахматные фигуры, исторические переселения племен не означают простое перемещение людей с одного места на другое, процесс переселения более сложен и подразумевает множественные контакты с кочевниками иных родов (племен, народов). А, во-вторых, вполне возможно, что не верен и сам тезис относительно того, что казахи разных регионов (а значит и племен) внешне не отличаются друг от друга.

Популяционные различия

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, статья «Киргизы» – «Киргизы и киргизкайсаки по языку, одежде, обычаям, устройству жилья и образу жизни немногим отличаются друг от друга, физический же их тип изменяется по местностям и по родам, у киргиз-кайсаков — сильнее, чем у каракиргиз». … «Все киргизское племя представляет собой продукт смеси различных народностей, как монгольской, так и кавказской расы». Из общей энциклопедической статьи я выделил две цитаты, одна касается смешанного расового происхождения казахов (и киргизов) и приведена мною просто в качестве еще одного нелишнего упоминания из авторитетного источника, а вторая более интересна – по мнению авторов энциклопедии казахи по физическому типу отличаются друг от друга «по местностям и родам». Интересное замечание, оно тем более интересно, если учесть то, что сегодня казахи разных регионов считаются неотличимыми друг от друга. Более того, я бы сказал, что почти неотличимыми между собой считаются даже казахи с киргизами, по крайней мере, до поры до времени я так считал. Но, после того, как я прочитал, что антропологически киргизы отличаются от казахов, например, более мелким лицом или большей частотой встречаемости эпикантуса, я стал замечать, что при имеющемся значительном сходстве, популяционные отличия между казахами и киргизами имеются. С отдельным индивидуумом ошибиться немудрено, а вот группу казахов или киргизов можно идентифицировать почти безошибочно.

Что касается популяционных отличий казахов по регионам (племенам), то они были и, возможно, сохранились до сих пор. О. Исмугулов в «Население Казахстана от Эпохи Бронзы до Современности» пишет: «Отдельным группам казахов и в настоящее время присущи черты европеоидной расы», при этом указывая на казахов Павлодарской и Южно-Казахстанской области. Кроме того, в той же работе О. Исмагулов упоминает о том, что известный антрополог А. И. Ярхо, делая анализ черепов из Чуйской долины, обратил внимание на имеющееся развитое преносье, которое не является распространенным признаком в других регионах. Можно предположить, что еще пятьсот лет назад представители различных казахских племен отличались друг от друга заметно, потому как пришлые и автохтонные племена Казахстана имели разное происхождение, то есть древние кыпчаки отличались от древних найманов гораздо существеннее, чем современные кипчаки и найманы. Можно также предположить, что заметные отличия существовали еще даже сто лет назад, в конце XIX века, во времена Брокгауза и Ефрона, хотя тысячелетняя метисация на тот момент и имела место быть. Однако, в действительности внутриказахская метисация приобрела масштабный характер лишь в последние сто лет, или даже позже – в последние пятьдесят лет, когда стали возможными не коллективные, а индивидуальные перемещения. Новые экономические отношения привели к тому, что работа, учеба, служба в армии стали способствовать внутриказахстанским индивидуальным миграциям на большие расстояния.

Рискну предположить, что региональные отличия у казахов пока еще остались. Конечно, тысячелетняя метисация была, но, она все-таки носила характер относительно локальный. К примеру, вряд ли те же адайцы имели в средневековье частые контакты с найманами, как не имеют их и сейчас. А это значит, что локальные географические отличия у казахов пока еще должны сохраниться, а географические отличия фактически означают отличия племенные. Нельзя ожидать, что казахи разных племен отличаются друг от друга как шведы и индийцы, или даже как южные итальянцы от северных, потому что, среди казахов нет каких-то типажей, характерных лишь только для одного какого-то региона, племени или рода. Нельзя сказать о ком-то – вот он типичный найман, или типичный аргын, как можно сказать о тех же южных итальянцах. Все имеющиеся типы казахов присущи всем племенам, вот только частота встречаемости этих типов вероятно разная. К примеру, светлоглазые и светловолосые казахи есть везде, но, как мне кажется, в Восточном Казахстане среди кереев их все же больше, чем в других племенах. Узколицый типаж с мелкими чертами лица, хотя и встречается везде, но больше всего он характерен (опять-таки, по моему мнению) для Приуралья. Вряд ли существуют какие-то данные по антропологии казахов по племенам, могущие подтвердить мои предположения, поэтому свое личное субъективное мнение высказываю исключительно осторожно, хотя, полагаю, что многие со мной согласятся. Постепенная метисация почти сравняла всех, однако различия пока еще сохранились. И эти различия обусловлены единственно различным происхождением казахских племен.

Сплетения

Если бы не было деления казахов на племена, то, вероятно, обрисованная крупными штрихами история возникновения южносибирского расового типа вполне могла бы заменить историю казахского этноса, или, как минимум, эти две истории совпадали бы в большинстве своих пунктов, потому что история возникновения туранской расы почти совпадает с историей Казахстана. И в этом случае казахи бы воспринимали как своих прямых предков андроновцев, усуней, саков и т.д. Но этого нет. Казахи подсознательно не воспринимают тех же скифов как своих предков из-за уже упомянутого двойственного самосознания. В большинстве своем казахи связывают историю своего этноса с историей своего племени. Таким образом, история казахского этноса представляется многим как бы сплетенной из историй отдельных племен. Поэтому историки нового и новейшего времени, описывая историю казахского народа, складывают ее из историй отдельных племен, пытаясь исследовать каждое племя в отдельности. К чему это приводит? Казахский этнос есть продукт смешения множества племен разного происхождения. Какие-то племена жили в казахских степях в тот момент, когда другие пришли с востока. Из пришлых одни появились в наших степях раньше, другие – позже. Одни воевали с туркменами, другие – с джунгарами, третьи – друг с другом, одни стараются дотянуть свою историю до 2-го века до нашей эры, другие склонны точкой отсчета считать времена Чингисхана. Казалось бы, все так сложно и запутанно.

Редко задаваемые вопросы. Шежире.

Все знают, что такое шежире. Однако редко кто задет себе вопросы о происхождении шежире. Когда появились шежире? Когда и для чего была создана жузовая система? Действительно ли родственны друг другу племена одного жуза?
Казалось бы, что может быть проще, чем отследить происхождение казахских племен. Бери шежире, и в нем найдешь кто есть кто и кто откуда происходит. Но увы, шежире не есть такой уж полноценный и достоверный источник информации, какой может представляться на первый взгляд генеалогия казахов. Племена, входящие в один жуз, не всегда являются близкородственными единицами. Скорее наоборот, имеющаяся родственная связь является скорее исключением, чем правилом. Переход коныратов из старшего жуза в средний (если такой действительно имел место быть) есть тому подтверждение. Кроме того, на разных этапах своего существования племена и рода вбирали в себя далеко не родственные единицы, потому как родоплеменные объединения чаще всего формировались по политическому, территориальному, и реже по родственному признаку. Родственная связь между племенами часто условна, то же можно сказать и об отношениях между родами одного племени. Вполне вероятно, что рода когда-то эти были объединены под единым началом волей политической ситуации, но не кровными узами.

Что касается первоказахов, то, понятное дело, в существование основателей племен и родов по шежире я не особенно верю. Если родовые и племенные союзы есть продукты не родственных отношений, то и существование легендарных Аргына, Наймана, Жалайыра и других фигурирующих в шежире, может быть подвержено сомнению. Не то чтобы я не верил в то, что все аргыны произошли от одного или нескольких людей, просто слишком мало поколений отсчитано от первоказахов до нашего времени. Я посчитал количество звеньев в различных родовых цепочках в шежире различных племен и получил в среднем примерно 15-20 звеньев. То есть от первоказахов по шежире до наших дней – не более 20, с допуском 25 поколений. Это значит, что при средней оценке времени появления новых поколений в 25-30 лет, получается, что первоказахи жили не дальше, чем 750 лет назад (и это с учетом существенно завышенной оценки), то есть уже в послемонгольские времена (к примеру, шежире казахских жалайыров протягивается примерно к 1600-му году). Совершенно определенно можно сказать, что упоминаемые первоказахи не могли существовать в это время – слишком короткий промежуток времени между основателем племени и нашим днем.

Еще я искал в шежире достоверно известные исторические личности, такие как Мухаммед Хайдар Дулати и Кадыргали Джалаири, которые жили не так уж давно – в XVI веке, то есть тогда, когда шежире уже должно было функционировать. Но я не нашел. А между тем племенная принадлежность этих людей не подвергается сомнению. Таким образом, среди современных казахов, судя по всему, нет потомков ни Дулати, ни Жалаири. Это может означать, что их потомки (если они есть) живут среди других народов. Либо, что шежире охватывает далеко не всех казахов. И в прежние времена охватывало, судя по всему, тоже не всех. Доказательством последнего утверждения могут служить так называемые шала-казахи. Шала-казахами, к сведению читающих, называют не только современных обрусевших городских казахов, но и обычных сельских казахов, говорящих на казахском языке, живущих обычным казахским бытом, но не имеющих своего рода-племени, а потому не фигурирующих в шежире. И таких шала-казахов не так уж и мало.

Интересно, что как в различных народах встречаются одноименные субэтнические единицы, так и в разных казахских племенах есть рода с одинаковыми названиями. Например, кайшылы есть и у жалайыров и у сергели, а рода с названием каракесек есть и у аргынов среднем жузе и у алимулы в младшем. Связи между одноименными этноединицами вероятно существуют, и о них упоминается в легендах, которые когда-то передавались друг другу устно, а теперь кочуют из форума в форум, потому что интерес к собственному происхождению рано или поздно просыпается почти у всех. Однако искать ответы на вопросы о собственном происхождении только лишь в шежире было бы не совсем правильно. У каждого общественного института есть своя функция. Шежире сегодня воспринимается в первую очередь как генеалогическое дерево. В те же времена, когда создавалась система жузов, функция шежире заключалась в создании системы неравенства, для определения старшинства одних над другими. Очевидно, в закреплении неравенства в первую очередь были заинтересованы те, кто получал от этого преимущество, от того и сохранились лучше всего шежире торе, как привилегированного рода.

Итак, шежире – не такой уж и древний институт, а потому может дать ответ о происхождении вглубь условно на 600-700 лет. Далее, шежире охватывает не всех казахов и, к сожалению, не все исторические личности, племенная принадлежность которых вроде бы понятна. А уж о легендарных личностях, таких как, например, Коркыт-ата, живших раньше упомянутых 600-700 лет, и говорить не приходится. Далее, родственные связи родов и племен в шежире, на деле, возможно, скорее связи политические, а наличие одноименных родов в разных племенах говорит о возможном дроблении родственных единиц между племенами, то есть о сложной структуре самих племен. Кроме всего прочего, в сохранившихся шежире полно дыр и белых пятен, очень часто цепочка от основателей рода до наших современников не прослеживается. Казалось бы, шежире никак не может помочь в исследованиях происхождения племен. Это так, если рассматривать шежире только лишь как генеалогию казахов. А вот если смотреть на шежире как на легенду, на предание о происхождении, то в этом случае шежире становится просто незаменимым источником информации, а легендарные основатели родов-племен представляются уже не историческими личностями, а скорее указателями на происхождение и родственную связь. Как пример могу привести легендарного Уйсуня. Для исследователя упоминание Уйсуня в качестве прародителя должно означать принадлежность к автохтонным, а не к пришлым племенам. Но, в то же время, существование реального человека по имени Уйсунь, фигурирующего в шежире, нельзя считать фактом.

Мужчины и женщины

Где-то я читал, что исследуя y-DNA и MDNA у латиноамериканских народов генетики обнаружили, что чуть ли не 90% всех современных испаноязычных латиноамериканцев по отцовской линии восходят к европейским линиям гаплогрупп, а по материнским – на 90% имеют индейское происхождение. Такое распределение вполне объяснимо – испанцы приезжали на континент без женщин, уничтожали индейцев-мужчин и женились на местных женщинах. Дети от смешанных браков считали себя испанцами и продолжали политику отцов – уничтожали мужчин и брали в жены женщин из местного населения. Так поступали все вновь прибывшие на американский континент конкистадоры. В итоге за 500 лет почти все жители Центральной и Южной Америки имеют смешанное происхождение и по отцовской линии являются европейцами, а по материнской линии – индейцами.

Вот еще пример в тему, пример более близкий и более мирный. Сегодня в Казахстан приезжает на работу много граждан Турции, часть из них – это обычные временные рабочие, другие же открывают у нас свой бизнес. Таких бизнесменов тысячи, многие из них женятся на гражданках Казахстана и остаются здесь жить. Но я ни разу не видел, и даже не слышал, чтобы к нам приехала турчанка, делала здесь бизнес и вышла здесь замуж. У потомков смешанных с турками браков генотип по материнской линии будет местным, а по отцовской – привнесенный извне.

Территория казахских степей – это место, куда постоянно прибывали мигранты с востока. Надо полагать, что среди завоевателей, беженцев или просто авантюристов, сменивших место жительства, женщин не было или было очень мало. Это вполне логично. Но без женщины (а точнее без женщин во множественном числе) кочевой быт просто невозможен. По этому поводу С. Г. Кляшторный и Т. И. Султанов в книге «Казахстан. Летопись трех тысячелетий» пишут следующее: «В условиях патриархального натурального хозяйства, а любое кочевое и полукочевое хозяйство является таковым, благосостояние семьи зависело не только от количества скота, его сохранения и воспроизводства, но и в не меньшей степени от способности своевременно и полностью переработать всю многообразную продукцию животноводства, охоты, собирательства, подсобного земледелия. В этом женский труд играл главную роль. Поэтому и в многоженстве кочевников древней Центральной Азии, и в стойком сохранении у них левирата (женитьба младшего брата на вдове старшего), и в захвате во время набегов преимущественно женщин очевидна экономическая обусловленность». Далее в той же книге – «Концентрация невольниц, часть из которых становилась женами и наложницами своих хозяев, не представляла для тех опасности, надзор за ними осуществлялся в рамках семейного быта». А вот рабов-мужчин из побежденных племен кочевники держали в малом количестве, потому как последние всегда могли взбунтоваться, примеры чему в истории были. Все сказанное касалось описания быта средневековых кочевников – тюркютов и гуннов. Но и, описывая жизнедеятельность уже казахов, С. Г. Кляшторный и Т. И. Султанов пишут – «у кочевников доля участия женщин в хозяйственной деятельности значительно превышала трудовой вклад мужчин». Из всего сказанного можно предположить, что кочевники в Центральной Азии часто вели себя примерно так же, как конкистадоры в Центральной Америке – убивали местных мужчин и полонили местных женщин. Сказанное, конечно, не касается мирных контактов, в которых, жены покупались за калым. Отсюда вполне объяснимой становится преемственность антропологических типов у насельников Казахстана – пришлые племена не превышали в численности автохтонов. А также пришлые племена не заменяли собой коренных обитателей, а смешивались с ними, в том числе, и посредством насильственного захвата или выкупа женщин.

В любом случае, переселение родов и племен нельзя представлять себе, как простое перемещение людей на пустое место. Одни люди из некогда единого племени или народа остаются в старых местах обитания, другие откочевывают. Но откочевывают они преимущественно в мужском составе, захватывая или покупая себе женщин в новых местах обитания. Происхождение принято отслеживать по мужской линии. Исследователи, находя одноименные этноединицы в современных Казахстане и Монголии, однозначно их отождествляют, или, как минимум, возводят их к одному и тому же древнему народу. Я с этим не всегда согласен, но допустим это так. К примеру, современные жалаиры-монголы, живущие в Китае, и уйшины-монголы из Ордоса, судя по всему – это частично окитаенные потомки одноименных монгольских народов Средневековья. Некоторые исследователи считают, что казахские жалайыры и уйсуни это потомки представителей тех же монгольских народов Средневековья, которые переселились в Казахстан. Я в этом сомневаюсь, но допустим это так и есть. Но в этом случае, переселенцы неизбежно должны были смешаться с местным населением. Таким образом, любой современный казах какого бы иноземного происхождения не был бы его род, в любом случае несет в себе гены древних насельников Казахстана, пускай хотя бы и по женской линии.