Из книги “Антропология казахов”, 2011.
Раздел 3. “Племена”
Маршруты, кочевки, коныраты и еще раз жалайыры

В среде любителей средневековой истории Центральной Азии есть вечная спорная тема о языковой принадлежности тех или иных средневековых народов или племен. На каком языке говорили, к примеру, жалайыры или коныраты. Одни утверждают, что раз сейчас казахские жалайыры и коныраты говорят на казахском языке, так значит, и предки их говорили на тюркском языке. Другие, опираясь на то, что нынешние монгольские джалаиры и хунгираты говорят на монгольском языке, считают, что средневековые племена того же названия ни на каком ином языке кроме монгольского говорить не могли. В спорах этих всегда упускается такой важный вопрос – а какое отношение имеют нынешние казахские племена к средневековым монгольским народам, какая есть между ними связь? Считается, что средневековые племена переселились из Монголии в Казахстан. Более или менее понятна история переселения на территорию Казахстана найманов и кереев. Жили по одну сторону Алтая, стали по другую. Расстояние не такое большое, кроме того, есть даже предположение, что и не переселялись они вовсе, а всегда тут жили. А вот каким образом попали на места нынешнего своего проживания жалайыры, а также коныраты, мангыты и барласы Узбекистана, хазарейцы Афганистана, то есть племена и народы, считающиеся потомками монголов Средневековья? Есть еще и попутно возникающие вопросы – имеют ли отношение нынешние дулаты к монгольскому роду дуглат, а также нынешние уйсуни к монгольскому роду хушин (уйшин)?

Начну с жалайыров. Средневековые монгольские джалаиры XIII века делились на десять родов. Вот их названия – джат, тукараун, кунксаут, кумсаут, уят, нилкан, куркин, тулангит, тури, шанкут. Современное племя казахских жалайыров включает в себя 13 родов – андас, мырза, карашапан, оракты, акбуйым, калпе, сыпатай, арыктыным, сиырши, байшегир, балгалы, кайшылы, кушик (Марат Жандыбаев еще добавляет четырнадцатый род – каракалпак). Заметно, что между двумя списками нет ни одного совпадения. Но это вполне объяснимо, потому что перечисленные казахские рода появились как жалайырские этноеденицы лишь в XV (а может даже в XVI) веке, об этом пишет в своем исследовании о жалайырах М.Жандыбаев. Он же указывает на то, что жалайырские рода казахов – есть аборигены Семиречья. Последнее утверждение, на самом деле, спорно, потому как основывается на принадлежности казахских жалайыров к уйсуням. Но жалайыров к уйсуням относят достаточно редко, чаще же жалайыров указывают вне этого племенного объединения. Но, тем не менее, как вариант, местное происхождение жалайыров рассматривается. Альтернатива местному происхождению – это переселение жалайыров из Монголии, которое описано довольно невнятно (например, у М.Тынышпаева написано «по всем преданиям переселились»). Вопрос подвисает еще и потому, что в средневековой Монголии джалаиры жили восточнее найманов, да и нынешние монгольские джалаиры живут в восточной части Внутренней Монголии, то есть простой сдвижкой кочевий, как у найманов и кереев, дело не обошлось. Если, конечно, переселение было.

Wiki: Чагатаиды, Джагатаиды — чингизиды, потомки второго сына Чингизхана, монгольского царевича Чагатая (Джагатая). Владения чагатаидов охватывали Среднюю Азию. Наиболее политически и экономически стабильным периодом было правление Кебек-хана (1318‒1326).

Есть версия Н. А. Аристова, который считал, что «жалайыры представляются союзом родов разного происхождения, сплотившихся в джагатаидское время около какого-нибудь влиятельного при ханском дворе вельможи из рода жалаир, давшего этому союзу свое родовое имя». Эта версия объясняет появление казахских жалайыров как новых жалаирских единиц по М. Жандыбаеву. Кроме того, Н. А. Аристов считал, что жалайырские рода «арыктаным и кушик явно кара-киргизского происхождения, а байшегир есть, быть может, остаток, упоминаемого арабскими географами племени джикирь, вероятно отрасли карлыков», и лишь кайшылы и балгалы, возможно, ведут свое происхождение от монгольских джалаиров. Версия Н. А. Аристова с одной стороны дает объяснение связи казахских жалайыров с джалаирами монгольскими, а с другой стороны согласуется с местным происхождением жалайыров, а точнее какой-то части их родов. К тому же, возможная смешанность происхождения жалайыров объясняет непостоянство преданий в вопросе принадлежности жалайыров к племенному союзу уйсуней, что может означать уйсуньское происхождение лишь части жалайырских родов. Очень похожая версия существует и в отношении мангытов – крупной субэтнической составляющей нынешних узбеков, каракалпаков и ногайцев. Предполагается, что среднеазиатские мангыты лишь в малой своей части имеют в предках мангутов монгольских. Основу же их составляют местные тюркские (в основном кыпчакские, может быть, еще карлукские и огузские) рода, объединившиеся вокруг малочисленной монгольской группы со звучным в то время именем. Возможно, что подобным образом можно объяснить и связь казахских, узбекских и каракалпакских коныратов с монгольскими хунгиратами. Версия образования новых этнических единиц очень логична и похожа на правду, потому что вполне соответствует принципам генезиса кочевых племен. Однако прежде чем принять ее за истинную, вначале следует окончательно исключить версию переселения из Монголии.

Считается, что переселение племен из Монголии связано с монгольским завоеванием Средней Азии. Для понимания возможных путей переселения монголов я столкнулся с рядом вопросов, которые также можно отнести к редкозадаваемым (РЗВ) – Как кочевали люди в средневековье? Какими маршрутами монгольская армия прошла через Казахстан на Русь? Каким путем монголы вошли в Среднюю Азию? Совпадали ли пути миграции монгольских племен (если миграция была) с маршрутами боевых походов? Какова была численность монгольских войск? Какова была возможная численность переселившихся племен (учитывая, что нынешние жалайыры, коныраты и мангыты достаточно крупные субэтносы)?

Начну с кочевок. Способы кочевок определялись рельефом местности, и климатическими условиями. Для жителей предгорий характерным было яйлажное кочевничество с перемещением в летнее время на жайлау (яйлаг=жайлау), что собственно происходит и сейчас, но в меньших масштабах. Совсем по-другому кочевали в местах, где нет гор. В одном из рассказов Андрея Платонова героиня – молодая русская девушка, приехав в русский же степной поселок, начинает сажать в нем деревья и огород, на что жители этого поселка только молча ухмыляются. Причина ухмылок стала понятна после того, как в один из дней степной горизонт покрылся пылью, и через какое-то время многочисленные стада кочевников, пройдя через поселок, полностью уничтожили все старания девушки, несмотря на ее попытки сберечь зелень. «Кочуи» из рассказа Платонова кочевали по кругу, проходя через поселок раз в несколько лет. Но кроме круговых кочевок в степи были распространены также кочевки в широтном или в меридиональном направлениях. Расстояния между зимовками и местами летних пастбищ могли составлять до 4000 км, сложность и протяженность маршрутов кочевок определялась размером поголовья скота, кочевки на такие большие расстояния были связаны с необходимостью дать траве на пастбищах успевать вырасти вновь. В условиях кочевого животноводства наличие или отсутствие пастбищ определяло возможность самого существования народа. Пастбища всегда были дефицитом и могли прокормить лишь ограниченное количества скота, а это значит, что пути возможных миграций кочевников, а также маршруты их боевых походов не могли быть проложены как попало. Стада вновь прибывших мигрантов могли случайно попасть в местность, где уже прошел скот местных жителей, а это означало бы большие проблемы. Кроме того, дефицит пастбищ подразумевает, что и само число возможных кочевников-мигрантов или кочевников-солдат не может быть бесконечно большим. Чем длинней поход, тем меньшее число людей может быть участниками этого похода. Вот пример попытки передвижения большого количества людей и скота через Казахстан – в 1771 году калмыки, кочевавшие между Волгой и Уралом, приняли решение откочевать обратно в Джунгарию. Кочевка эта получила название «Пыльный поход» и участвовала в ней почти 31 тысяча семей, около 180 тысяч человек. До Джунгарии из них дошли примерно 20 тысяч. В течение всего похода на калмыков непрерывно нападали казахи, отбирая скот и захватывая пленных. Причиной нападок служили, кроме имеющихся межэтнических противоречий, еще и возникающие проблемы с пастбищами. Большое количество мигрирующих людей и скота неизбежно входят в противоречие с интересами местных жителей. И уж тут кто кого. Либо местные уничтожают пришельцев, либо, если пришельцы сильнее, местные уходят в новые места выдавливать со своих мест еще кого-то, либо агрессивные пришлые уничтожают автохтонов. В предгорных местностях борьба за пастбища должна была быть еще более жесткой, потому как путей отступления с узкой полосы зеленой травы некуда – с одной стороны камни и ледники, с другой стороны – пустыня.

Предисловие о пастбищах и кочевках было необходимо для того, чтобы оценить масштабы монгольского вторжения. Маршруты движения монгольских войск, а также их тактика и численность описаны у Э. Хара-Давана в книге «Чингисхан как полководец и его наследие». Э.Хара-Даван пишет, что для вторжения в Среднюю Азию в верховьях Иртыша Чингисхан собрал армию численностью 230 тысяч всадников, при этом на каждого всадника приходилось по 4-5 лошадей, кроме того, указанные 230 тысяч человек всадников должны были иметь тыловую и техническую поддержку, а это еще дополнительные люди. Маршрут монголов проходил от Алтая через западный берег Балхаша и далее к Сыр-Дарье. Э.ХараДаван признает, что перемещение на расстояние «более двух тысяч верст через горные хребты и безводные пустыни, имея в своем составе до 200 000 человек и миллион лошадей – задача совершенно неразрешимая для современных армий такой численности» (книга была написана в 1929 году), но возможность подобной операции в средневековье он не ставит под сомнение, объясняя эту возможность гением самого Чингисхана, а также его полководцев Субэдэя и Джебэ. В точности так же не ставится под сомнение месячный конный переход через Кызылкумы, который сейчас вряд ли кто сможет пройти без потерь. Маршрут монгольской армии я принимаю таким как он описан, а вот в численности армии позволю себе усомниться. Причем, сомнения о многочисленности армии монголов были высказаны уже многими современными исследователями, и общее мнение таково, что миллион коней – это выдумка (для примера скажу, что на сегодня в Казахстане поголовье лошадей составляет около 1,2 млн голов, а во всей Монголии – около 2,2 млн голов), а значит выдумка и 230 тысяч всадников. Возможно, завышено и число защитников Отрара в 50 тысяч человек, завышено с целью увеличить «на бумаге» число нападавших монголов. Вероятно, более близкой для оценки монгольской армии было бы число в 10 раз меньше – скажем 20 тысяч всадников. (Для сравнения – число взрослых кераитов при принятии ими христианства в XI веке было около 200 тысяч, число переселившихся в Среднюю Азию каракиданей было 16 тысяч кибиток (семей), число монголов в битве на реке Калке считается равным 20 тысячам.) Итак, монголов было мало, они прошли мимо мест нынешнего проживания жалайыров (обошли Балхаш с запада) и пришли в места нынешнего проживания мангытов и коныратов (Южный Казахстан и Узбекистан). Монголов было мало и они не оставались на захваченных землях, оставив лишь наместников и, возможно, еще сборщиков податей и небольшое число солдат. Никаких многочисленных родов с монголами не приходило, те, кто кочевал по Сырдарье и в Южном Прибалхашье – те и остались кочевать. Впору признать версию Н.А.Аристова верной, а связь жалайыров, коныратов и мангытов с монгольскими джалаирами, хунгиратами и мангутами лишь опосредованным и условным родством через племенных начальников.

Однако вот что меня смущает – я готов признать, что жалайыры действительно имеют не монгольское, а местное (уйсуньское) происхождение, а вот с коныратами и мангытами, как мне кажется не все так просто. Виной тому физический тип коныратов. Несмотря на то, что сами коныраты считают себя аборигенами долины Сырдарьи и более южных территории, физический их тип разительно отличается в сторону монголоидности не только от в основном европеоидного типа среднеазиатского междуречья, но также и от соседних казахских племен. До прихода монголов города Хорезма были населены (и сейчас населены) памиро-ферганским антропологическим типом, который на тот момент сформировался из европеоидного типа саков-массагетов с примесью пришедших из Семиречья огузов и карлуков, которые также были, большей частью, европеоидны. В китайском сериале о Чингисхане, в эпизоде с захватом Отрара, жители этого города и сам Каирхан показаны такими, как выглядят современные иранцы или таджики, что, я полагаю, соответствовало действительности. Более того, я думаю, что не только жители городов, но и кочевники Хорезма (огузы, кыпчаки) были в те времена почти европеоидны, имея в себе монголоидную составляющую, нельзя сказать что совсем малую, но все же не такую значительную. А вот сегодняшние коныраты имеют сильную монголоидную примесь, причем монголоидная примесь в коныратах гораздо сильнее, чем в соседних с ними казахских племенах. Более того, некоторые из узбекских коныратов, которых я видел на юге Таджикистана и в районе Термеза, выглядят почти неотличимо от монголов. Предки коныратов и мангытов, в отличие от предков жалайыров, совершенно определенно выходцы из Центральной Азии, безо всяких сомнений. Каким же образом могло так получиться, что при отсутствии массовых переселений родов и племен из Монголии, в долине Сырдарьи образовался крупный субэтнос с таким заметным монголоидным элементом?

В Центральной Азии, кроме казахов, существуют два крупных этноса со значительным монголоидным влиянием – это киргизы и хазарейцы. Хазарейцы считаются потомками монгольских солдат, некогда оставшихся в Афганистане. Хотя хазарейцы давно уже стали мусульманами и перешли на фарси, связь с монголами очевидна хотя бы по родовым названиям хазарейцев, часть из которых имеет иранское происхождение, а часть монгольское, как, например, джунгури (джунгары) или бехсуд. По распространенной легенде хазарейцы пошли от монгольской тысячи солдат («хазар» – тысяча на иранских языках), но если бы монголов было бы действительно лишь одна тысяча (или даже несколько тысяч), то полтора миллиона нынешних хазарейцев не отличались бы от окружающих народов своей заметной монголоидной примесью. Скорее верна теория, что помимо монгольских солдат, смешавшихся с местным ираноязычным населением, хазарейский этнос пополнялся в несколько волн оседавшими в Хазараджате монголоидными группами не из Монголии, но из Средней Азии во времена Чагатая и, позже, Тимура.

Примерно также, по мнению, А. Н. Бернштама формировался и киргизский этнос («К вопросу о происхождении киргизского народа») – в несколько этапов «в VI-X веках просачиваясь на Тянь-Шань под водительством князей-удачников», и «скрещиваясь по пути с племенами Алтая и Центральной Азии». От себя добавлю – с племенами, которые принадлежали к монголоидной расе. Таким образом, способ не явного разового, а постепенного, в несколько этапов формирования этноса (субэтноса) вполне возможен. И я могу предположить, что именно таким образом, начиная с XIII века, формировались коныратский и мангытский субэтносы. На еще более конкретные предположения наводит следующая ассоциативная цепочка – коныратский эпос «Алпамыш» (в казахском варианте «Алпамыс») – алтайский эпос «Алып-Манаш» (который считается аналогом «Алпамыша») – киргизский эпос «Манас». Похоже, что формирование киргизов и коныратов шло параллельно, и, возможно, даже из близких элементов. Впоследствии, они же участвовали и в этногенезе афганских хазарейцев.

Итак, крупных переселений народов происходить не могло, а это значит, что совершенно точно нельзя ставить знак равенства между коныратами и монгольскими хунгиратами, между жалайырами и монгольскими джалаирами. Коныраты считают себя народом-автохтоном Сырдарьи, но с большой уверенностью можно сказать, что в формировании коныратского этноса принимали существенное участие алтайские монголоидные племена, которые в течение несколько столетий просачивались с Алтая небольшими группами и постепенно смешивались с сырдарьинскими кочевниками. Впоследствии эти же монголоидные группы, просачиваясь от Сырдарьи еще дальше на юг, приняли участие в формировании уже хазарейского народа. Вполне возможно, что конырат и хунгират – это просто созвучные, но никак не связанные между собой этнонимы. С жалайырами (и мангытами) ситуация, судя по всему, иная. Я придерживаюсь мнения, что жалайыры (и мангыты) имеют к одноименным монгольским племенам опосредованное через племенное руководство отношение, но не прямое кровное родство. Жалайыры не переселялись из Монголии, а как этноединица были сформированы уже на территориях своего нынешнего раселения из родов местного происхождения.

=======================================================================

Video:

Как я уже говорил, что история собственно казахского этноса коротка и поэтому (или в том числе поэтому) описывая историю казахов, исследователи, начиная еще с Шакарима, разбивают историю казахского этноса на истории отдельных племен. Что верно лишь отчасти, о чем я опять-таки говорил выше. Упоминаемые в китайских, персидских, греческих, русских источниках народы и племена не тождественны нынешним казахским племенам схожего названия или даже одноименным. Тем не менее, традиция отождествления есть, и она успешно продолжается исследователями современными. В этой традиции история найманов начинается где-то с века IX-XI (или даже с VIII), потому как в это время племя найманов (наряду с племенами кераитов, татар, тайджиутов, жалайыров, меркитов, монголов) упоминается у китайских летописцев. Далее история найманов прослеживается ясно, безо всяких пробелов – в том числе принятие христианства в начале второго тысячелетия, война с монголами Чингисхана, переселение в Восточный Казахстан и Среднюю Азию и т.д. Все это описано подробно и почти одинаково у всех исследователей, поэтому повторяться смысла не имеет. Тем более, что история меня интересует лишь в своей связи с антропологией по О. Исмагулову.

Небольшое, но важное замечание – принято считать, что найманы были племенем (состоящим из восьми родов, «найман» – по-монгольски «восемь»), что как бы отождествляет средневековых найманов с нынешним казахским племенем найман. Но такое приравнивание на самом деле принижает значимость средневековых найманов. Хойт Санжи в своей книге «Обзор ойратской истории» пишет: «Необходимо заметить, что татары, тайджиуты, кереиты, найманы, меркиты и многие другие, неотмеченные авторами Истории Китая, были, по всей видимости, не просто племенами, а крупными союзами монголоязычных племен и родов, населявшими территории современного Северного Китая, Монголии, Южной Сибири и Средней Азии. Это видно из текста «Сокровенного Сказания», кроме этого, из него следует, что помимо больших объединений племен (таких как кереиты, меркиты, найманы и пр.), в тот период, на данной территории существовало множество других племен и родов». Таким образом, средневековых найманов следует считать не просто племенем, а народом, имевшим своего правителя, территорию и законы и включавшим в себя не просто 8 родов, а большее количество и не только родов, но и целых племен.

Еще одно большое и важное отступление. «Имена обманчивы» писал Л. Н. Гумилев в своей книге «Эногенез и биосфера Земли» и даже уделил этой теме отдельную главу, в которой привел множественные примеры смены наименований этносов, передачи имен от одних этносов другим, и возникновению новых имен как бы из ниоткуда. Имена этносов средневековья появлялись часто от названия племени, объединившем вокруг себя новый народ, либо от имени вождя, либо по родовой принадлежности царствующей династии. В первом случае, вокруг некоего племени, допустим найманов, начинают объединятся другие племена, которые также начинают называть себя найманами, хотя ранее эти племена себя найманами не считали, и, вполне вероятно, даже говорили на языке отличном от языка найманов, а может и имели отличное от найманов расовое происхождение. Таким образом, на базе племени найман появляется уже более крупная этническая единица – найманский народ, обладающий собственной государственностью и состоящий уже не из восьми первоначальных родов племени найман, а из некоторого числа племен помимо изначального найманского племени. Что происходит дальше? Дальше народ найман начинает выступать на политической арене, контактируя с другими народами. В результате всяческих исторических коллизий какие-то из родов (или даже племен) найманского народа переходят в иные этнические единицы, допустим по воле правителей или же по экономическим соображениям, или из-за природных катаклизмов. Скажем, какой-то род за определенные заслуги мог быть передан какому-нибудь наместнику или военачальнику. Или же часть людей могла быть завоевана и как подчиненное племя войти в народ-захватчик. Или же какая-то часть людей могла сменить кочевку. В этом случае бывший найманский род (еще раньше, вполне вероятно, бывший ненайманским) становится единицей нового этноса, при этом, возможно, сохраняя в самосознании свою причастность к найманскому народу. Отсюда возникают рода с названием найман у башкир, ногайцев, узбеков и, может быть, у других народов (слышал, что есть найманы у алтайцев, киргизов, бурятов и монголов). Принадлежность этих современных родов с названием «найман» к первоначальным родам племени найман вероятна, но вероятность эта вряд ли значительна, а вот отношение к некогда существовавшему найманскому народу почти очевидно.

У каракалпакских кыпчаков есть род канглы, в башкирском племени кыпсак (кыпчак) есть род под названием казах. То есть, родовые или племенные названия совпадают с названиями народов, существующих ныне или существовавших прежде. Этногенез кочевых народов Центральной Азии очень сложен, совпадение названий говорит лишь о возможных имеющихся связях, но не о тождественности и не о линейной преемственности. Каждый из центральноазиатских этносов как канат состоит из сплетения более мелких веревочек, каждая из которых в прошлом была частью других канатов. Структура сложная и, чаще всего, не поддающаяся полному детальному пониманию. Но в случае с казахским племенем найман, я думаю, что существует почти прямая преемственность с одноименным средневековым народом. «Почти» – потому, что за тысячу лет сегодняшние найманы, наверняка, вобрали в себя иные компоненты, включая в первую очередь джунгарские, кыргызские и меркитские племена и рода, а также потеряли какие-то элементы, которые вошли в состав других этносов. Примером последнего, возможно, служат узбекские барласы. Однако, в целом костяк найманского этноса (а ныне субэтноса) историками отслеживается довольно четко, вследствие относительной значимости найманского народа в центральноазиатских исторических процессах средневековья, что может служить доказательством наличия преемственности между найманами средневековыми и современными. Кроме того, еще оним доказательством (хотя и косвенным) служит то, что найманы – это тот редкий случай, когда какое-то кочевое племя-народ существует в относительно ограниченном ареале длительное время. Для найманов таким ареалом служит район Алтая. Примерно в этом районе найманов фиксируют первые упоминания в хрониках, в этих же местах они живут и сейчас, включая в себя географически кереев и соседствуя с жалайырами – еще с двумя казахскими племенами, чья история в конце 1-го и в начале 2-го тысячелетия тесно связана с историей найманов. Опять-таки, детально описывать имеющиеся данные по истории кереев и жалайыров нет смысла, так как почти все источники упоминают одни и те же события, даты и имена. Думаю, что в дополнение следует сказать, что жалайыры, как племя или как род кроме как у казахов еще существуют у узбеков и у монголов Внутренней Монголии КНР (причем, узбекские жалайыры, по некоторым данным и к моему удивлению, очень распространены в Ферганской долине). Что касается кереев, то в последнее время бывают споры об имеющейся связи между нынешними казахскими кереями и средневековыми кераитами. Я принимаю позицию тех, кто считает, что такая связь есть. Что касается потомков кереев-кераитов, то в их поисках в составе других современных народов возможна путаница, потому как термин «керей», если таковой имеется у каких-то народов в качестве родового или племенного названия, может иметь происхождение не от кераитов, а от имени собственного или же от титула керей-гирей.

Происхождение найманов, кераитов, жалаиров, а также меркитов, монголов, тайджиутов, татар, принято исследовать с точки зрения языка, что в принципе логично, так как на коротком историческом отрезке язык может служить доказательством имеющихся родственных или культурных связей между народами-соседями или народами-предшественниками и народами-преемниками. По языковому признаку монголов (как средневековый народ), татар, жалаиров, меркитов принято считать монголоязычными народами (или племенами), а о языковой принадлежности найманов и кераитов идут споры, потому как большая часть исследователей считает эти народы тюркоязычными, но есть и те, кто относит найманов и кераитов к монголам по языку. Предками монголоязычных народов принято считать сяньбийцев, а предшественниками тюркоязычных народов средневековья – тюркютов и хунну. Меня языковая принадлежность интересует лишь в связи с имеющейся корреляцией язык-фенотип, поскольку предки монгольских по языку народов предположительно появились в районе современной Маньчжурии, то есть в тех местах, куда ареал распространения изначального европеоидного населения не доходил. (Следует, правда упомянуть, что скифские статуэтки с изображениями европеоидных людей находили в Ордосе, а это Восточная Монголия). По Л. Н. Гумилеву монгольские племена изначально не были кочевниками, а жили на границе лесной и лесостепной зон. Позже, приняв от кочевых тюрков образ жизни, монгольские племена расселились по степи на запад. В качестве подтверждения этой гипотезы приводится пример того, что слова, связанные с кочевками, заимствованы монголами из тюркского языка. Не знаю насколько верна эта теория, основанная на лингвистике, потому как заимствование могло быть и обратным. Но очень похоже на правду, что монгольские по языку и монголоидные по внешности племена начали свою экспансию в степь, скорее всего, из пограничных лесостепей восточной Монголии и Манчжурии. То есть, с большой долей вероятности можно утверждать, что монголоязычные племена средневековья были изначально монголоидными. Из этого следует вывод (учитывая корреляцию язык-происхождение), что монгольские по языку народы – собственно монголы, татары (средневековые), жалаиры и меркиты, хоть и имевшие сложную структуру, но состоявшие в основной массе из племен, говоривших на монгольских языках, тоже изначально были монголоидами. Проявление европеоидных признаков (как, к примеру, у Темуджина и его предка Бодончара, которые были рослыми, длиннобородыми и имели светлые глаза и волосы) являлось редким исключением.

Что касается найманов и кераитов, живущих западнее, то могу предположить следующее: основу этих народов, также как и у их восточных соседей, составляли монголоидные переселенцы с востока. Это косвенно подтверждается и генетикой – на момент написания книги почти все найманы – участники ДНК-проекта относятся к гаплогруппе О, к которой принадлежит и большинство китайцев. То есть, предки найманов некогда пришли с востока. Но они пришли не на пустое место – на Алтае, в Западной Монголии, Северном Китае издревле жили европеоидные кочевники, которые постоянно подвергались метисации, вероятно более масштабной и интенсивной, чем насельники Казахстана. Однако, понятно, что между средневековыми найманами и древними андроновцами существовали какие-то промежуточные этносы. Племена, образовавшие найманский и кераитский народы, не появились из ниоткуда. Вполне логично предположить, что эти племена до образования в VIII-X веках новых этносов ранее входили в состав народов-предшественников, которыми были тюркюты и хунну, сами являвшиеся сложносоставными этносами. Л. Л. Викторова в книге «Монголы» относит найманов к хунну (то есть к тюркоязычным народам), а жалайыров к дунху (то есть к монголоязычным народам). Хунну по описаниям выглядели как «китайцы с возвышенными носами». О внешности тюркютов часто судят по сохранившемуся изображению Кюль-Тегина, на котором изображен (весьма, надо сказать, реалистично) типичный центральноазиатский монголоид. Однако следует учесть, что тюркютская знать была, во-первых, монгольского происхождения изначально, а во-вторых, часто имела в качестве жен китайских принцесс. То есть, тюркютская знать была более монголоидной, чем тюркютские простолюдины (это же можно сказать не только о тюркютах – у аваров знать была смешанного монголоидно-европеоидного происхождения, тогда как простые воины были европеоидами). Предполагая, что средневековые найманы и кераиты являются этносами-преемниками хунну и тюркютов, что вполне вероятно, учитывая и языковую, и территориальную преемственность, можно сказать, что найманы и кераиты выглядели как «китайцы с возвышенными носами». «Возвышенные носы», а также иные признаки европеоидной расы появились от европеоидных автохтонов Центральной Азии – динлинов, енисейских кыргызов (которых подчинили себе еще тюркюты), а возможно и других.

В целом, наверное, можно сказать, что антропологические процессы на территории Монголии были схожи с процессами на территории Казахстана – изначальное население было европеоидным, затем появились смешанные хунну, затем тюркюты, которые были еще более монголоидными, а затем монголы. Но процессы метисации у насельников Монголии происходили раньше, чем в Казахстане, и экспансия монголоидных племен с востока была масштабнее и интенсивнее. Кроме того, в этногенезе современных монголов активно поучаствовали китайцы, что подтверждается и историческими данными, и современными генетическими исследованиями. Что касается современных казахских найманов и кереев, то, вопервых, эти племена, по моему мнению, однозначно восходят к одноименным народам Средневековья. Во-вторых, могу предположить, что средневековые найманы в основе своей были в значительной степени монголоидами, и уж точно были более монголоидны, чем тогдашние жители других территорий Казахстана. Под влиянием исторических процессов какая-то часть найманов вместе с частью кереев сместилась по другую сторону Алтая, далее в район Джунгарского Алатау, и даже в Южный Казахстан, а какие-то племена и рода найманского народа расселились еще дальше, разделяя уже судьбу этносов, в которые они вошли позже (ногайцев, башкир, узбеков и т.д.). Позже, уже войдя в состав казахского этноса найманы и кереи, имея частые военные и невоенные контакты с джунгарами, приводившие к межэтнической метисации, дополнительно вобрали в себя также монголоидные элементы последних.

По моим личным субъективным наблюдениям, значительная часть сегодняшних найманов и кереев выглядит неотличимо от монголов. Другая часть, имея преобладающие монголоидные признаки, такие как жесткие черные волосы, широкое, скуластое лицо, глаза с хорошо выраженной складкой верхнего века, тем не менее, имеет также и ряд европеоидных признаков, таких как, например, крупный нос с высоким переносьем. Смешанное происхождение казахов Восточного Казахстана, Китая и Монголии в общей массе, можно сказать, невнимательному глазу практически незаметно. В то же время часто среди кереев и найманов (особенно среди кереев) встречаются светловолосые и/или светлоглазые казахи с европеоидными чертами лица. Я бы сказал, что гораздо чаще, чем в других регионах. Согласно преданиям кереев, их племя является составным, одна крупная составляющая называется абак, а другая ашамайлы. Так вот, по легендам ашамайлы есть суть собственно кереи-кераиты, то есть племя-основа (или род-основа), а абаки – примкнувшая группа, происходящая от Уйсуня (читай «усуней», и, скорее всего, в данном случае, имеются в виду европеоидные динлины). Абак-кереи – численно значимая составная часть керейского народа (а сейчас племени), а значит и процентная составляющая европеоидной крови в кереях в целом, а в абаккереях в особенности, весьма значительна. Что и проявляется в частоте проявления европеоидных типажей. У найманов же, как мне кажется, эти типажи появляются из-за многовекового соседства и метисации с кереями, хотя вполне возможно, что и у найманов есть какие-то рода, имеющие местное происхождение.

Найманы и кереи, как самые восточные из казахских племен, по моему мнению, имеют и самый значительный монголоидный компонент. Большая часть найманов имеет жгуче черные волосы, узкие глаза и, вообще, выглядит малоотличимо от центрально- и восточно-азиатских народов, с которыми имеет генетическое родство.

Найман. Акши, Аягозский район, ВКО.

Среди однородной массы абсолютно черноволосых найманов и кереев встречаются и светлоглазые блондины. Эти светловолосые и светлоглазые казахи часто еще и обладают европеоидными чертами лица. Такой типаж, как мне кажется, чаще встречается у абак-кереев, и является проявлением фенотипа древних предков – усуней.

Из книги “Антропология казахов”, 2011. Раздел 3 “Племена”:
Найманы, кереи, жалайыры.

============================

Видео: https://youtu.be/mGvCzWhhpP8